Новые тексты 2025 с сочинениями
Часть 1

(1)Алька училась в нашем классе и ни с кем из класса не дружила. (2)Она была совсем некрасивая: маленькая, тощая, волосы висят, как бело-рыжие прямые нитки, закрывают уши, лоб, глаза. (3)Иногда Алька уберёт чёлку, но ненадолго: нагнёт голову – волосы опять висят, и через них виднее всего веснушки – много, и все яркие, рыжие. (4)Губы у Альки почти всегда сжаты, а носик небольшой, красный, и Алька почти всегда им шмыгает, потому что одежда у неё старовата, как почти у всех в классе. (5)Из той одежды, что была до войны, выросла, а новую шить не из чего. (6)Другие ребята донашивают вещи старших сестёр и братьев, бабушки перешивают что-то своё. (7)А у Альки ни сестёр, ни братьев, ни дедушки, ни бабушки.

(8)Папа у неё – на фронте, мать – день и ночь на шинном заводе. (9)Сколько продукции надо выпустить, а мужики – на войне! (10)Алька тоже хотела идти работать, но мать уговорила учиться, сказала:
– Долю твою отработаю, не беспокойся.

(11)Мне нравилось смотреть на Альку. (12)Наверное, потому что сразу видно: она никогда не врала. (13)Просто что думала, то и делала сразу. (14)Даже глупости.

(15)Ещё у нас в классе была Эля Гладких, очень красивая, как фарфоровая кукла. (16)У неё были косы длинные, ровные, блестящие. (17)Мама ей сама их расчёсывала, заплетала, очень следила за Элей.

(18)На фронт, конечно, нас не взяли бы. (19)Но мы и сами понимали, что делать нам на войне пока нечего. (20)Помогать фронту надо было. (21)Но как? (22)Учиться! (23)Так говорили все: и радио, и родственники, и учителя. (24)Мы и учились, кто как мог. (25)В общем, неплохо.

(26)Мальчишки бегали помогать при разгрузке на вокзал, на склады. (27)Моральная сторона здесь иногда поддерживалась материальной. (28)Мальчишки и нам приносили заработанное, правда, нечасто. (29)Говорили, что мальчишки были более голодными, чем мы, потому что больше двигались. (30)И всё-таки был случай, когда они угостили нас солёными огурцами. (31)А однажды насы́пали в карманы пшеничное зерно. (32)Дома нам из него сварили кашу.

(33)Девочки из класса пошли в госпиталь. (34)Робея, подталкивая друг друга, задержались перед решёткой с узорным литьём. (35)Эля прошла первой, так получилось.

(36)Из дверей госпиталя навстречу нам вышла группа медсестёр. (37)Путаясь и сбиваясь, мы рассказали, зачем пришли. (38)Сёстры перестали смеяться и разговаривать, посмотрели на одну – самую упитанную и румяную. (39)Потом оказалось, что это старшая медсестра.

– (40)Это хорошо, – сказала она, подумав. – (41)У нас много лежачих тяжёлых раненых, будете кормить их, помогать санитаркам. (42)Кому почитаете, кому письмо напи́шете – всё раненым польза… (43)А этой замарашке сначала вымыться надо, – кивнула она на Альку. – (44)Вон бери пример с подруги! – (45)И она показала на Элю.

(46)Алька повернулась, решительно высморкалась и пошла прочь к калитке. (47)Я хотела догнать, но все уже входили в двери госпиталя.

(48)Через несколько дней Эля перестала ходить к раненым.

– (49)У меня болит голова. (50)Мама сказала, это оттого, что в палатах душно.

(51)Действительно, в палатах было душно.

(52)Я уговаривала раненых, что лежали возле окна, укрыть их как следует. (53)И как приходила, сразу открывала окно. (54)Они скоро привыкли.

– (55)Ну, сестрёнки пришли! (56)Сейчас будут воздушные процедуры!

(57)Альке (она, конечно, пришла на другой день) дали самый драный, застиранный халат, весь в лохмотьях. (58)И каково же было наше удивление, когда на следующее утро Алька, румяная, причёсанная, даже веснушки у неё сияли как новенькие, вошла в палату в аккуратном, отглаженном, даже нарядном белом халате. (59)Они с мамой всю ночь приводили его в порядок, штопали, гладили, перешивали Альке по росту.

– (60)А мы-то собирались его списать, – сказала старшая медсестра.

– (61)Ну и дурочка, что себе не оставила, – сказала Эля, узнав об этом случае. – (62)Сшила бы из него платье. (63)Смотри, туфли у тебя дырявые, прямо на босых ногах. (64)Да и платье – я давно хотела сказать – тебе в нём не стыдно? (65)Ходить в лохмотьях – уважать не будут.

– (66)Хоть уважают, хоть не уважают, – ответила Алька, – нам плевать. (67)Тебя-то уважать не за что. (68)Ясно?

 (По Т.И. Александровой*)

* Татьяна Иванова Александрова (1929–1983) ‒ советская детская писательница, художница, автор сказок о домовёнке Кузе.

(1)В нашем классе когда-то висели картины. (2)Их давно сняли, но в стенах осталось шесть больших железных крюков. (3)Эти крюки вызвали у нас одну «удачную мысль». (4)Наш класс осуществил её с блеском и ловкостью.

(5)Шестерых самых лёгких и маленьких ростом гимназистов, в том числе и меня, подвесили за туго затянутые кушаки к крюкам. (6)Крюки больно давили на поясницу. (7)Спирало дыхание.

(8)В класс влетел учитель латыни Субоч. (9)В это время все остальные гимназисты сделали между партами «стойку» – стали вниз головой, вытянув вверх ноги и опираясь руками на парты.

(10)Субоч разогнался и не мог остановиться. (11)Он швырнул на стол журнал, и в ту же минуту весь класс с грохотом перешёл в «исходное положение» – стал на ноги и сел на места. (12)А мы, шестеро, отстегнули кушаки, упали на пол и тоже сели за парты.

(13)Наступила звенящая зловещая тишина. (14)Всё было в полном порядке. (15)Мы сидели с невинным видом, как будто ничего не случилось. (16)Субоч начал бушевать. (17)Но мы отрицали всё начисто. (18)Мы упрямо доказывали, что ничего не было, никто не висел на стенах и класс не делал никакой «стойки». (19)Латинист растерялся. (20)Выражение тревоги появилось у него на лице: Субоч был очень мнительный.

(21)Потом он сорвался с места и вылетел из класса. (22)До конца урока мы просидели одни, стараясь не шуметь. (23)Мы были встревожены удачей «психологического опыта» и боялись, что после этого Субоч действительно повредится в уме.

(24)Но всё окончилось проще. (25)Слух о «психологическом опыте» разнёсся по гимназии и вызвал завистливое восхищение. (26)Гимназисты младшего класса решили повторить этот опыт с одним из своих учителей. (27)Но, как известно, гениальное удаётся только раз.

(28)Субоч всё узнал и пришёл в ярость. (29)Он произнёс обличительную речь. (30)В этой речи учитель сделал неожиданный поворот. (31)Он стыдил нас не за то, что мы ввели его в обман, а за то, что мы осмелились вести себя так недостойно на уроке самого лучшего из всех языков мира.

– (32)Латинский язык! – восклицал он. – (33)Язык Овидия и Горация! (34)Тита Ливия и Лукреция! (35)Марка Аврелия и Цезаря! (36)Перед ним благоговели Пушкин и Данте, Гёте и Шекспир! (37)В латинском языке нет словесного мусора. (38)Он весь литой. (39)А вы? (40)Вы издеваетесь над ним! (41)Вы позволяете себе превращать занятия этим языком в балаган. (42)Ваши головы начинены дешёвыми мыслями! (43)Мусором! (44)Всякой белибердой! (45)Стыдитесь!

(46)Субоч гремел. (47)Мы были подавлены тяжестью этих обвинений и картиной собственного ничтожества.

(48)Примирение вскоре было достигнуто. (49)А потом наступил и величайший триумф «золотой латыни». (50)Стараясь загладить свою вину перед Субочем, мы яростно засели за латынь. (51)И вот пришёл наконец тот памятный день, когда Субоч вынужден был поставить всем, кого он вызвал, по пятёрке.

– (52)Счастливое стечение обстоятельств! – усмехнулся в усы учитель.

(53)И на следующем уроке, как он ни придирался к нам и ни гонял нас по «тёмному тексту», снова должен был поставить всем по пятёрке. (54)Субоч сиял. (55)Но радость его была отравлена некоторой тревогой.

(56)После третьего урока, когда опять все получили пятёрки, Субоч помрачнел. (57)Блистательное знание латыни приобретало характер скандала. (58)Поползли вздорные слухи. (59)Злые языки обвиняли Субоча в том, что он создаёт себе славу лучшего латиниста.

(60)Всё это кончилось тем, что Субоч не выдержал общего недоверия и устроил нам общественный экзамен. (61)Он пригласил на один из уроков помощника попечителя учебного округа, директора, инспектора Варсапонта и знатока латыни ксёндза¹ Олендского.

(62)Субоч придирался к нам неслыханно и лукаво. (63)Он всячески старался запутать нас и ошеломить. (64)Но мы мужественно встречали его удары, и экзамен прошёл блестяще.

(65)Директор похохатывал и потирал руки. (66)Варсапонт ерошил волосы. (67)Помощник попечителя снисходительно улыбался.

(68)После экзамена мы, конечно, раскисли. (69)Мы не могли выдержать такого напряжения. (70)Снова появились четвёрки и тройки, но слава лучшего латиниста осталась за Субочем. (71)Ничто уже не могло её поколебать.

 (По К.Г. Паустовскому *)

* Константин Георгиевич Паустовский (1892‒1968) – известный советский писатель, классик отечественной литературы.
_________________________________________
¹ Ксёндз – католический священник.

(1)В один из зимних вечеров на окраине Вены в маленьком деревянном доме умирал слепой старик – бывший повар графини Тун. (2)Вместе с поваром жила его дочь Мария, девушка лет восемнадцати. (3)Всё убранство сторожки составляли кровать, хромые скамейки, грубый стол, посуда, покрытая трещинами, и, наконец, клавесин – единственное богатство Марии. (4)Когда Мария умыла умирающего и надела на него холодную чистую рубаху, старик сказал:

– Я всегда не любил священников и монахов. (5)Я не могу позвать исповедника, между тем мне нужно перед смертью очистить свою совесть. (6)Выйди на улицу, – сказал старик, – и попроси первого встречного зайти в наш дом, чтобы исповедать умирающего. (7)Тебе никто не откажет.

(8)Мария накинула платок и вышла. (9)Она долго ждала, прислушивалась. (10)Наконец ей показалось, что вдоль ограды идёт человек. (11)Она сделала несколько шагов ему навстречу и дрожащим голосом передала просьбу отца.

– (12)Хорошо, – сказал человек спокойно. – (13)Хотя я не священник, но это всё равно. (14)Пойдёмте.

(15)Они вошли в дом. (16)Незнакомец придвинул к кровати табурет, сел и, наклонившись, пристально посмотрел в лицо умирающему.

– (17)Говорите! – сказал он. – (18)Может быть, властью, данной мне не от Бога, а от искусства, которому я служу, я сниму тяжесть с вашей души.

– (19)Я работал всю жизнь, пока не ослеп, – прошептал старик. – (20)Когда заболела чахоткой моя жена и лекарь прописал ей разные дорогие лекарства и приказал кормить её сливками и винными ягодами, я украл из сервиза графини Тун маленькое золотое блюдо, разбил его на куски и продал. (21)И мне тяжело теперь вспоминать об этом и скрывать от дочери: я её научил не трогать ни пылинки с чужого стола.

– (22)А кто-нибудь из слуг графини пострадал за это? – спросил незнакомец.

– (23)Клянусь, сударь, никто, – ответил старик и заплакал. – (24)Если бы я знал, что золото не поможет Марте, разве я мог бы украсть!

– (25)Как вас зовут? – спросил незнакомец.

– (26)Иоганн Мейер, сударь.

– (27)Так вот, Иоганн Мейер, – сказал незнакомец и положил ладонь на слепые глаза старика, – вы невиновны перед людьми. (28)То, что вы совершили, не есть грех и не является кражей, а, наоборот, может быть зачтено вам как подвиг любви. (29)А теперь скажите мне вашу последнюю волю.

– (30)Я хотел бы ещё раз увидеть Марту такой, какой я встретил её в молодости. (31)Увидеть солнце и этот старый сад, когда он зацветёт весной. (32)Но это невозможно, сударь. (33)Не сердитесь на меня за глупые слова. (34)Болезнь, должно быть, совсем сбила меня с толку.

– (35)Хорошо, – сказал незнакомец. – (36)Слушайте и смотрите.

(37)Он заиграл. (38)Клавесин пел полным голосом впервые за многие годы.

– (39)Я вижу, сударь! – сказал старик и приподнялся на кровати. – (40)Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она от смущения разбила кувшин с молоком. (41)Это было зимой, в горах. (42)Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась.

(43)Незнакомец играл, глядя в чёрное окно.

– (44)А теперь, – спросил он, – вы видите что-нибудь?

(45)Старик молчал, прислушиваясь.

– (46)Неужели вы не видите, – быстро сказал незнакомец, не переставая играть, – что ночь из чёрной сделалась синей, а потом голубой, и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках ваших деревьев распускаются белые цветы. (47)По-моему, это цветы яблони, хотя отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны. (48)Вы видите: первый луч упал на каменную ограду, нагрел её, и от неё поднимается пар. (49)Это, должно быть, высыхает мох, наполненный растаявшим снегом. (50)А небо делается всё выше, всё синее, всё великолепнее, и стаи птиц уже летят на север над нашей старой Веной.

– (51)Я вижу всё это! – крикнул старик. – (52)Я видел всё так ясно, как много лет назад. (53)Но я не хотел бы умереть и не узнать… имя. (54)Имя!

– (55)Меня зовут Вольфганг Амадей Моцарт, – ответил незнакомец.

(56)Заря разгоралась за окнами, и в её свете стоял сад, засыпанный цветами мокрого снега.

 (По К.Г. Паустовскому*)

* Константин Георгиевич Паустовский (1892–1968) – известный советский писатель, классик отечественной литературы.