Сочинение 13.1
Какие средства языка использует автор, чтобы показать отношение...?

(1)Уж если кого Серый и выделял из класса, так это Наталью Лоскутикову. (2)В первую голову — за ум и отличные успехи.

(3)О самом Сером учителя говорили, что он способный, но учиться не хочет. (4)Версию эту Сергей полностью не отрицал, она всё-таки утешала его, но цену себе он знал точную. (5)Что верно, то верно: задачи он решал не то чтобы с лёту, но с единого взгляда. (6)А вот по литературе и по всем другим многоречивым предметам он не мог учиться хорошо. (7)Суть всех этих рассказов, повестей, стихов укладывалась в одной фразе, а учителя требовали развёрнутого ответа. (8)Конечно, Серому слов было не жалко, однако не хотел он ради пятёрки говорить столько, сколько тянуло на эту самую пятёрку. (9)Ну что рассказывать про Тараса Бульбу? (10)Запорожец он! (11)А судьба ему досталась — злодейка. (12)Серый семь раз читал повесть и все семь раз плакал.

(13)Короче говоря, школьная жизнь шестиклассника Чумака была очень даже непростой. (14)А Наталью Лоскутикову выделял он не только за ум и за глаза её небесной радости. (15)Главное, что жизнь у неё в школе была ясная, потому что за отметками Наталья не гонялась, они сами к ней липли, как мухи на сладкое.

(16)Вот и нынче урок был «Морские кишечнополостные». (17)В учебнике даны полипы, коралловые рифы и медузы. (18)А Наталья ещё и про иглокожих доложила. (19)И не просто словечками закидала, взяла мел да и нарисовала всё на доске.

(20)Конечно, пятёрка!

(21)Учительница Клара Ниловна говорит:

— Вижу, понравился вам ответ вашего товарища. (22)У меня вопрос. (23)Кто же вам мешает так учиться? (24)Почему Лоскутиковой интересна жизнь моря, а вам, людям, родившимся на море, до этой жизни словно бы и дела нет?

(25)После урока Серый подошёл к Лоскутиковой:

— Наталья! (26)Хочешь одну вещь покажу?

— (27)Покажи! — удивилась Лоскутикова.

(28)Они выскочили из школы, забежали за угол. (29)Серый приостановился возле ступенек в подвал, огляделся.

— (30)Наталья, лебеди у меня там, — признался Сергей, — на озере лёд, погибнуть они могут. (31)Свет в подвал проникал через зарешеченное окошко, и глаза к темноте привыкли не сразу.

— (32)Тут вода! — поёжилась Лоскутикова возмущённо.

(33)Серый взял Наталью за руку, вывел на сухое место, и тут она увидела: в сумраке маячили лебединые шеи. (34)Серый достал из карманов хлеб, растёр в ладонях, кинул лебедям.

— (35)Это и есть белые лебеди?! — усмехнулась Лоскутикова.

— (36)Самые настоящие, — погордился Серый.

— (37)Да они у тебя не белые, а грязные. (38)Фу, а пахнет-то как!

(39)И Лоскутикова, перебежав на каблучках воду, выскочила из подвала. (40)Серый стоял, недоумённо глядя девочке вслед, и почему-то не хотелось ему больше выделять Лоскутикову ни за ум, ни за глаза её небесной радости…

(По В.А. Бахревскому*)

*Владислав Анатольевич Бахревский (род. в 1936 г.) — советский и российский писатель, поэт, классик детской литературы.

(1)Летом море было для нас ежедневным праздником. (2)Бывало, только выйдем с ребятами со двора, а уж какое-то радостное волнение окрыляет шаги — быстрей, быстрей! (3)Через весь город бежали на свидание с морем. (4)Огромное и неожиданное, оно врывалось в глаза и обдавало стойкой солёной свежестью. (5)Обычно не хватало терпения дойти до него, и мы сбегали по крутой тропинке на берег и, не успев притормозить, летели в тёплую, ласковую воду.

(6)Я люблю это место. (7)Здесь я когда-то научился плавать, и здесь же я чуть не утонул. (8)Обычно любишь места, где пережил большу́ю опасность, если она не результат чьей-то подлости.

(9)Я хорошо запомнил день, когда научился плавать, когда я почувствовал всем телом, что могу держаться на воде и что море держит меня. (10)Мне, наверное, было лет семь, когда я сделал это великолепное открытие. (11)Это было совсем новое ощущение, как будто мы с морем поняли друг друга.

(12)Недалеко от берега из воды торчал зеленоватый обломок крепостной стены, через него перекатывались лёгкие волны. (13)Я доплывал до него, ложился плашмя и отдыхал. (14)Это было похоже на путешествие на необитаемый остров.

(15)Вокруг, в воде и на берегу, было много народу. (16)На вершине каменной глыбы, громоздившейся на берегу, сидела девушка. (17)Она читала книгу, вернее, делала вид, что читает. (18)Рядом с ней на корточках сидел парень в белоснежной рубашке и в новеньких туфлях, блестящих и чёрных, как дельфинья спина. (19)Он ей что-то говорил. (20)Девушка, иногда откидывая голову, смеялась и щурилась не то от солнца, не то оттого, что парень слишком близко и слишком прямо смотрел на неё. (21)Отсмеявшись, она решительно опускала голову, чтобы читать, но парень опять что-то говорил, и она опять смеялась, и зубы её блестели, как пена вокруг скалы и как рубашка парня. (22)Он ей всё время приятно мешал читать. (23)Я следил за ними со своего островка. (24)Парень иногда поворачивал голову и мельком глядел в сторону моря, как бы призывая его в свидетели.

(25)От долгого купания я продрог, но, не успев как следует отогреться на берегу, снова лез в воду. (26)Я боялся, что чудо не повторится и я не смогу удержаться на воде.

(27)До скалы и обратно — раз. (28)До скалы и обратно — два, до скалы и обратно... (29)И вдруг я понял, что тону. (30)Хотел вдохнуть, но захлебнулся. (31)Вода была горькая, как английская соль, холодная и враждебная. (32)Я рванулся изо всех сил и вынырнул. (33)Солнце ударило по лицу, я услышал всплеск воды, смех, голоса и увидел парня и девушку.

(34)Не знаю почему, выныривая, я не кричал. (35)Возможно, не успевал, возможно, язык отнимался от страха. (36)Но мысль работала ясно. (37)Я с отчаянной жаждой ждал, что парень повернётся в сторону моря.
(38)Второй раз я вынырнул немного ближе к обломку скалы, на котором они сидели. (39)В последний раз погружаясь в воду, я вдруг заметил, что лицо парня повернулось в мою сторону. (40)Он увидел меня, и тонуть стало как-то спокойней, и я уже не сопротивлялся воде, которая сомкнулась надо мной.

(41)Что-то схватило меня и швырнуло на берег. (42)Как только я упал на прибрежную гальку, я очнулся и понял, что парень меня всё-таки спас. (43)От радости и от тепла, постепенно разливавшегося по телу, хотелось тихо и благодарно скулить.

(44)Когда я открыл глаза, то увидел лицо девушки, склонённое надо мной. (45)Она стояла на коленях и, хлопая жёсткими, выгоревшими ресницами, глядела на меня жалостливо и нежно.

— (46)Будешь теперь заплывать? — спросил у меня парень, с силой выкручивая снятую рубашку.

— (47)Не буду, — охотно ответил я. — (48)Мне хотелось ему угодить.

— (49)Напрасно, — сказал парень и ещё туже закрутил рубашку.

(50)Я решил, что это необычный взрослый и действовать надо необычно.

(51)Я встал и, шатаясь, пошёл к морю, легко доплыл до своего островка и легко поплыл обратно. (52)Море возвращало силу, отнятую страхом. (53)Парень стоял на берегу и улыбался мне, и я плыл на улыбку, как на спасательный круг. (54)Девушка тоже улыбалась, поглядывая на него, и видно было, что она гордится им. (55)Так он и ушёл навсегда со своей девушкой, ушёл, мимоходом вернув мне жизнь.

(По Ф.А. Искандеру*)

* Фазиль Абдулович Искандер (1929–2016) — советский и российский писатель, поэт, журналист и сценарист.

(1)Вовка примчался через десять минут. (2)На моём столе лежал раскрытый том Пушкина. (3)Такую толстенную книгу Вовка никогда не видал.

— (4)Давай почитаем! — торопился Вовка.

(5)Как мы читали Пушкина! (6)Первый раз — самостоятельно, без руководства взрослых, пусть даже очень хороших и мудрых. (7)Как захлёбывались мы радостью познания неизвестных доселе слов и чувств — точно подкрались к благодатному источнику, который зачем-то прятали от нас прежде, давая из него лишь по глоточку отфильтрованной влаги.

(8)И вот мы пьём медленно, без всяких помех, и нам ломит зубы студёность и новизна. (9)Мы были полны восторга, ещё не умея выразить то, что переполняет нас до самого края, а только слушая себя, своё сердце, слушая, как замирает оно, когда возносит вдруг душу какая-то волна, и как обрывается всё внутри, когда волна эта бросает вниз, словно испытывая нашу прочность.

(10)Мы ещё не знали, что стихи Пушкина обладают этим волшебным умением, что волнуют нас образы и видения, слагаемые из слов, и что мы переживаем одно из самых счастливых мгновений, которые даруются человеку.
(11)Отныне, встречаясь, мы с Вовкой вели волшебные странные речи, понятные только нам, в которых незримо присутствовал Александр Сергеевич. (12)Ну, например, я спрашивал своего друга:

— Как ты вчера до дому довлачился? (13)В обитель дальнюю? (14)А Вовка отвечал:

— Поздно уже прикандыбал. (15)Почти пред ясным восходом зари.

(16)Говоря друг другу эти слова, мы, конечно, шутили, но не так, чтобы очень. (17)Спроси нас в ту пору со взрослой строгостью в голосе, что это мы так по-дурацки шутим, мы бы, наверное, смутились и перестали вставлять в свою речь пушкинские слова, но мы ведь переговаривались негромко, говоря друг дружке свои замечательные тирады, и, по крайней мере, никому другому знаний своих не демонстрировали.

(18)Лишь однажды Вовка сорвался.

(19)Так уж выходило, что слова эти и выражения легко и радостно впитывала наша память, похожая на губку, да ведь ещё мы и упражнялись, вставляя в свои речи пушкинские обороты, поэтому Вовку было трудно судить за раскрытие тайны, когда он вдруг сжал кулак и крикнул:

— Вострепещи, тиран! (20)Уж близок час паденья!

(21)Это было в начале последнего урока. (22)Анна Николаевна рассказывала про последние известия с фронта, а Вовка, такая у него была почётная обязанность, передвигал флажки на карте под руководством учительницы.
(23)Наши били фрицев, флажки двигались каждый день, расширяя фронт атак, и в тот день скакнули далеко вперёд. (24)Вот Вовка и не выдержал.

(25)Все засмеялись его необыкновенным словам — все, кроме меня и Анны Николаевны. (26)Учительница же заглянула Вовке прямо в глаза, а потом долго смотрела ему вслед, пока мой друг, притихший, медленно, словно раненый, шёл к парте, усаживался, лез зачем-то в портфель.

— (27)М-мда! — задумчиво произнесла Анна Николаевна. (28)После небольшой паузы она сказала:

— Ребята, а давайте проведём в классе конкурс на лучшего исполнителя стихотворений Пушкина!

(По А.А. Лиханову*)

* Альберт Анатольевич Лиханов (род. в 1935 г.) — писатель, журналист, председатель Российского детского фонда. Особое внимание в своих произведениях писатель уделяет роли семьи и школы в воспитании ребёнка, в формировании его характера.

(1)В этом доме постоянно останавливаются и дают свои представления все приезжающие в наш город фокусники и другие заезжие артисты. (2)Сегодня около подъезда висят плакаты: «Чудо-художник рисует ногами». (3)Конечно, я жалобно прошу:
— Ма-а-ма... (4)Ма-а-ма…
(5)И конечно, мы поднимаемся по лестнице. (6)В большой комнате — это зал представлений — перед маленькими подмостками стоят в три ряда стулья. (7)Народу немного. (8)Раздаётся звонок. (9)Кто-то играет на пианино. (10)Публика рассаживается на стульях. (11)На подмостки, где стоит большой мольберт и стул, выходит человек с измятой физиономией, он громко прокашливается и начинает говорить:
— Почтеннейшая публика, сейчас вы, без сомнения, увидите величайшее чудо, необъяснимую загадку природы, художника, лишившегося обеих рук. (12)Художник этот научился рисовать ногами. (13)И вы сейчас убедитесь в этом сами.
(14)На подмостки выходит высокий, стройный человек с симпатичным лицом. (15)Оба рукава его пиджака совершенно пусты сверху донизу, и концы рукавов заложены в оба кармана. (16)Это и есть безрукий художник. (17)Он кланяется зрителям без улыбки, с достоинством. (18)Художник садится на стул перед мольбертом. (19)Человек с мятым лицом вставляет кусок угля в пальцы ноги художника. (20)И художник начинает рисовать ногой. (21)Сперва на мольберте появляется что-то вроде извилистой речки. (22)По обе стороны её возникают деревья. (23)Нет, это не речка, а дорожка в лесу. (24)Потом из-за деревьев появляется солнце. (25)Всё.
— (26)«Дорога уходит вдаль...», — объясняет художник, — это пейзаж.
(27)Потом он рисует ещё несколько карикатур. (28)Зрители смеются от всей души, хлопают. (29)Художник встаёт, нашаривает ногами туфли. (30)Помощник, показывая на рисунки, сделанные только что художником, предлагает желающим приобрести их. (31)Желающих не оказывается.
— (32)Недорого... (33)Купите! — предлагает помощник художника.
(34)Художник стоит неподвижно. (35)Глаза его опущены. (36)Губы крепко сжаты.
— (37)А сколько? — вдруг взволнованно спрашиваю я.
(38)Мама очень решительно берёт меня за руку. (39)Помощник бросается к нам.
— (40)Дёшево...
(41)Я смотрю на маму умоляющими глазами.
— (42)Мамочка!..
(43)Мама платит тридцать копеек. (44)Художник подходит к краю подмостков. (45)Он говорит очень сердечно и просто:
— Пусть маленькая барышня возьмёт рисунок «Дорога уходит вдаль...». (46)Когда я ещё был художником (а я был настоящим художником, прошу мне поверить!), это была моя любимая тема: «Все — вперёд, все — вдаль! (47)Идёшь — не падай, упал — встань, расшибся — не хнычь. (48)Все — вперёд! (49)Все — вдаль!..»
(50)Рисунок художника углём на бумаге «Дорога уходит вдаль...», заделав в стеклянную рамку, повесили в моей комнате. (51)В течение ряда лет, когда я открывала глаза, я видела дорогу среди деревьев, из-за которых вставало солнце, и вспоминала слова художника: «Упал — встань. (52)Расшибся — не хнычь. (53)Дорога уходит вдаль, дорога идёт вперёд!» (54)Это были мужественные слова мужественного человека. (55)Увечье не победило его — он победил своё увечье. (56)Он не растерялся, не пал духом, он не просил милостыню, как просят калеки, он работал как мог. (57)Художник сказал мне свои замечательные слова как напутствие, а я запомнила их на всю жизнь как завет воли к сопротивлению. (58)Ох, как пригодились мне в жизни эти слова!

(По А.Я. Бруштейн*)

* Александра Яковлевна Бруштейн (1884–1968) — русская советская писательница и драматург.