Занятие 4

(1)Это случилось в 1805 году, — начал мой старый знакомый, — незадолго до Аустерлица. (2)Полк, в котором я служил офицером, стоял на квартирах в Моравии.

(3)Нам было строго запрещено беспокоить и притеснять жителей; они и так смотрели на нас косо, хоть мы и считались союзниками.

(4)У меня был денщик, бывший крепостной моей матери, Егор по имени. (5)Человек был честный и смирный; я знал его с детства и обращался с ним как с другом.

(6)Вот однажды в доме, где я жил, поднялись бранчивые крики, вопли: у хозяйки украли двух кур, и она в этой краже обвиняла моего денщика. (7)Он оправдывался, призывал меня в свидетели: «Станет он красть, он, Егор Артамонов!» (8)Я уверял хозяйку в честности Егора, но она ничего слушать не хотела.

(9)Вдруг вдоль улицы раздался дружный конский топот: то сам главнокомандующий проезжал со своим штабом.
(10)Он ехал шагом, толстый, обрюзглый, с понурой головой и свислыми на грудь эполетами.

(11)Хозяйка увидала его — и, бросившись наперерез его лошади, пала на колени — и вся растерзанная, простоволосая, начала громко жаловаться на моего денщика, указывала на него рукою.

— (12)Господин генерал! — кричала она, — ваше сиятельство! (13)Рассудите! (14)Помогите!

(15)Спасите! (16)Этот солдат меня ограбил!

(17)Егор стоял на пороге дома, вытянувшись в струнку, с шапкой в руке, даже грудь выставил и ноги сдвинул, как часовой, — и хоть бы слово! (18)Смутил ли его весь этот остановившийся посреди улицы генералитет, окаменел ли он перед налетающей бедою — только стоит мой Егор да мигает глазами — а сам бел как глина!

(19)Главнокомандующий бросил на него рассеянный и угрюмый взгляд, промычал сердито:

—Ну?..

(20)Стоит Егор как истукан и зубы оскалил! (21)Со стороны посмотреть: словно смеётся человек.

(22)Тогда главнокомандующий промолвил отрывисто:

—Повесить его! — толкнул лошадь под бока и двинулся дальше — сперва опять-таки шагом, а потом шибкой рысью. (23)Весь штаб помчался вслед за ним; один только адъютант, повернувшись на седле, взглянул мельком на Егора.

(24)Ослушаться было невозможно… (25)Егора тотчас схватили и повели на казнь.

(26)Тут он совсем помертвел — и только с трудом воскликнул:

—Батюшки! (27)Батюшки! (28)Видит Бог — не я!

(29)Горько, горько заплакал он, прощаясь со мною. (30)Я был в отчаянии.

— (31)Егор! (32)Егор! — кричал я, — как же ты это ничего не сказал генералу!

— (33)Видит Бог, не я, — повторял, всхлипывая, бедняк.

(34)Сама хозяйка ужаснулась. (35)Она никак не ожидала такого страшного решения и разревелась! (36)Начала умолять всех и каждого о пощаде, уверяла, что куры её отыскались, что она сама готова всё объяснить…

(37)Разумеется, всё это ни к чему не послужило. (38)Военные, сударь, порядки!

(39)Дисциплина! (40)Хозяйка рыдала всё громче и громче.

(41)Егор, которого священник уже исповедал и причастил, обратился ко мне:

— Скажите ей, ваше благородие, чтоб она не убивалась… (42)Ведь я ей простил.

(43)Мой знакомый повторил эти последние слова своего слуги, прошептал: «Егорушка, голубчик, праведник!» — и слёзы закапали по его старым щекам.

(По И.С. Тургеневу)

Иван Сергеевич Тургенев (1818−1883) — русский писатель-реалист, поэт, публицист, драматург, переводчик.

(1)Люди хотят быть счастливыми – это их естественная потребность. (2)Но где кроется самая сердцевина счастья? (3)Замечу сразу, я только размышляю, а не изрекаю истины, к которым сам только стремлюсь. (4)Кроется ли она в удобной квартире, хорошей еде, нарядной одежде? (5)И да, и нет. (6)Нет – по той причине, что, имея все эти достатки, человек может мучиться различными душевными невзгодами. (7)Кроется ли она в здоровье? (8)Конечно, да, но в то же время и нет.

(9)Горький мудро и лукаво заметил, что жизнь будет всегда достаточно плоха, для того чтобы желание лучшего не угасло в человечестве. (10)А Чехов писал: «Если хочешь быть оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай». (11)Обратите внимание на начало фразы: «Если хочешь быть оптимистом...» (12)И ещё – «вникай сам».

(13)В госпитале я лежал загипсованный по грудь почти полгода на спине, но когда прошли нестерпимые боли, был весёлый. (14)Сёстры спрашивали: «Розов, что ты такой весёлый?» (15)А я отвечал: «А что? Это нога болит, а я-то здоровый». (16) Дух мой был здоров.

(17)Счастье кроется именно в гармонии личности, раньше говорили: «Царствие Божие внутри нас». (18)Гармоническое устройство этого «царства» во многом зависит от самой личности, хотя, повторяю, внешние условия существования человека играют важную роль в его формировании. (19)Но не самую важную. (20)При всех призывах бороться с недостатками нашей жизни, которых накопилось с избытком, я всё же прежде всего выделю борьбу с самим собой. (21)Нельзя ждать, что кто-то придёт со стороны и сделает тебе хорошую жизнь. (22)Надо вступать в битву за «честного малого» в себе, иначе – беда.

(В. Розов)

Виктор Сергеевич Розов – известный русский драматург, участник Великой Отечественной войны.

(1)В доме Чехова в Ялте, на стене над камином, очень простой пейзаж Левитана — стог сена в осенних поздних сумерках, когда на траву уже ложится холодная роса. (2)Левитан оставил Чехову картину как подарок из милой сердцу России. (3)Очень прост этот пейзаж. (4)Прост, как все картины Левитана. (5)Перед ними можно стоять и час, и два и всё же до конца не понять, в чём сила этих элегических красок, в чём тайна этого молчаливого художника, покорившего наши сердца. (6)Тайна (если это можно назвать тайной) в том, что Левитан показал нам самим всю силу нашей любви к своей родной стране. (7)Он показал нам нашу любовь, застенчивую и до него не высказанную в полной мере.

(8)Средняя полоса России — страна необыкновенная. (9)Достаточно увидеть, как ветер уносит лиственный убор лесов в синеющую осеннюю даль или каким застенчивым счастьем блестят глаза белоголового мальчика со свистулькой в руках — того мальчика, что сидит на песчаном косогоре и тихонько посвистывает. (10)Достаточно увидеть хотя бы это, чтобы сердце надолго, навек, навсегда покорилось этой стране с её светлой и чистой, как родниковая вода, красотой.

(11)С глубочайшей властью России над человеком бороться нельзя. (12)Миллионы людей нашли Россию как свою вторую родину. (13)Жизнь Левитана полностью это подтверждает. (14)Для меня с поздней юности лучшей на свете страной стала Средняя Россия. (15)Это вначале удивляло меня самого: я вырос на юге. (16)  Впервые я увидел Среднюю Россию, когда мне было двадцать лет. (17)Это было осенью. (18)Я ехал из Киева в Москву. (19)Невдалеке от Москвы я увидел из окна вагона неправдоподобно синюю, совершенно индиговую маленькую реку, засыпанную жёлтыми листьями. (20)Я высунулся в окно и вдруг задохнулся. (21)Отчего я задохнулся, в то время я ещё не догадывался.

(22)Сейчас я хорошо знаю, что задохнулся тогда от радости, от внезапного приобщения к красоте страны, что проносилась за окнами в холодеющем воздухе. (23)В лицо светило нежаркое сентябрьское солнце. (24)Я смотрел до головокружения на шумливые рощи, трепет осин и берёз, блеск светлых речушек, на увядающие луга, далёкие ямщицкие увалы и сияние кромки строгих, как кремлёвские стены, сосновых боров по горизонту. (25)Так, мелькнув, впервые появилась и захватила всё моё сердце новая родина.

(26)На следующий день в Москве, куда я попал впервые, я пошёл в Третьяковскую галерею. (27)Вошёл в боковой зал наверху и вдруг снова задохнулся. (28)Невольные слёзы обожгли глаза (я тогда очень стыдился слёз) — я стоял перед «Золотой осенью» Левитана. (29)Эта картина вошла в моё сознание как проявление такой величавой и облагораживающей красоты, что до тех пор я даже не мог поверить в существование такой красоты на свете.
(З0)Все семь дней, какие я тогда пробыл в Москве, я провёл в галерее у полотен Левитана — изумлённый, взволнованный, притихший. (31)Всё дрожало у меня на душе. (32)Я чувствовал, что со мною происходит что-то непонятное. (33)Я не мог тогда ещё ясно знать, что происходит со мной.

(34)А происходило величайшее событие в моей жизни: я нашёл свою родную страну. (35)Я уже любил её до последней прожилки на каждом незаметном дубовом листке. (36)Я был готов отдать этой стране все силы души и тогда ещё молодого сердца. (37)Тогда впервые дошёл до меня подлинный смысл таких слов, как «священная земля», «Отечество», «Отчизна».

(38)С тех пор Срединная Россия стала для меня действительно священной землёй, и я часто видел её так, как в первый раз, — покрытую драгоценным покровом серебряной осенней паутины и залитую сиянием нежаркого солнца.

(По К. Г. Паустовскому*)

* Константин Георгиевич Паустовский (1892−1968) — известный русский писатель, классик отечественной литературы.

(1)На столе в классе стояли залитые сургучом бутылки с желтоватой водой.(2)На каждой бутылке была наклейка. (3)На наклейках кривым старческим почерком было написано: «Вода из Нила», «Вода из реки Лимпопо», «Вода из Средиземного моря».

(4)Бутылок было много. (5)Но сколько мы ни разглядывали эту воду, во всех бутылках она была одинаково жёлтая и скучная на вид.

(6)Мы приставали к учителю географии Черпунову, чтобы он разрешил нам попробовать воду из Мёртвого моря. (7)Нам хотелось узнать, действительно ли она такая солёная. (8)Но пробовать воду Черпунов не позволял.

(9)Старшеклассники рассказывали, что на квартире у Черпунова устроен небольшой географический музей, но старик к себе никого не пускает. (10)Там были будто бы чучела колибри, коллекция бабочек, телескоп и даже самородок золота.

(11)Наслушавшись об этом музее, я начал собирать свой музей. (12)Он был, конечно, небогатый, но расцветал в моём воображении как царство удивительных вещей (13)Разнообразные истории были связаны с каждой вещью — будь то пуговица румынского солдата или засушенный жук-богомол.

(14)Однажды я встретил Черпунова в Ботаническом саду.

—(15)Пойди сюда! — подозвал меня Черпунов и протянул толстую руку. —

(16) Садись, рассказывай. (17)Ты, говорят, собрал маленький музей. (18)Что же у тебя есть?

(19)Я робко перечислил свои незамысловатые ценности. (20)Черпунов усмехнулся.

—(21)Похвально! — сказал он. — (22)Приходи ко мне в воскресенье утром.

(23)Посмотришь мой музей.

(24)В воскресенье я надел новенький гимназический костюм и пошёл к Черпунову. (25)Была поздняя осень, но сирень ещё не пожелтела. (26)С листьев стекал туман. (27)Внизу на Днепре трубили пароходы. (28)Я поднялся на крыльцо и потянул рукоятку звонка. (29)Внутри флигеля пропел колокольчик. (30)Встречать меня вышел сам Черпунов.

(31)Чудеса начались уже в передней. (32)В овальном зеркале отражался красный от смущения маленький гимназист, пытавшийся расстегнуть озябшими пальцами шинель. (33)Я не сразу понял, что этот гимназист — я сам. (34)Я расстёгивал пуговицы и смотрел на раму от зеркала.

(35)Это была не рама, а венок из стеклянных, бледно окрашенных листьев, цветов и гроздьев винограда.

— (36)Венецианское стекло, — сказал Черпунов. — (37)Посмотри поближе.

(38)Можешь даже потрогать.

(39)Я осторожно прикоснулся к стеклянной розе. (40)Стекло было матовое, будто присыпанное пудрой. (41)В полоске света, падавшей из соседней комнаты, оно просвечивало красноватым огнём.

— (42)Совсем как рахат-лукум, — заметил я.

(43) Черпунов показал мне на портрет на стене. (44)Он изображал бородатого человека с измождённым лицом.

—(45)Ты знаешь, кто это? (46)Один из лучших русских людей. (47)Путешественник Миклухо-Маклай. (48)Он был великий учёный и верил в добрую волю людей. (49)Он жил один среди людоедов на Новой Гвинее. (50)Безоружный, умирающий от лихорадки. (51)Но он сумел сделать столько добра дикарям и проявить столько терпения, что, когда за ним пришёл наш корвет «Изумруд"-, чтобы увезти его в Россию, толпы дикарей плакали на берегу, протягивали к корвету руки и кричали:"Маклай, Маклай!» (52)Так вот, запомни: добротой можно добиться всего.(53)Потом Черпунов показал мне звёздный глобус, старые карты с «розой ветров», чучела колибри с длинными, как маленькие шила, клювами.

— (54)Ну, на сегодня довольно, — сказал Черпунов. — (55)Ты устал. (56)Можешь приходить ко мне по воскресеньям.
(57)В следующее воскресенье я не пошёл к учителю, потому что среди недели он заболел и перестал ходить в гимназию.(58)Совсем скоро учитель умер. (59)Когда я был уже в старшем классе, преподаватель психологии, говоря нам о плодотворной силе воображения, неожиданно спросил:

— Вы помните Черпунова с его водой из разных рек и морей?

— (60)Ну как же! — ответили мы. — (61)Великолепно помним.

— (62)Так вот, могу вам сообщить, что в бутылках была самая обыкновенная водопроводная вода. (63)Вы спросите, зачем Черпунов вас обманывал? (64)Он справедливо полагал, что таким путем даёт толчок развитию вашего воображения. (65)Черпунов очень ценил его. (66)Несколько раз он упоминал при мне, что человек отличается от животного способностью к воображению. (67)Воображение создало искусство. (68)Оно раздвинуло границы мира и сознания и сообщило жизни то свойство, что мы называем поэзией.

(По К. Г. Паустовскому*)

* Константин Георгиевич Паустовский (1892−1968) — известный русский писатель, классик отечественной литературы.